Диана ЮРЧЕНКО: «ПОСЛЕ IFMC СТАНОВИТСЯ ТИХО»

Художественный руководитель Театра-студии современной хореографии Центра культуры «ВИТЕБСК» Диана ЮРЧЕНКО была зрителем всех Международных фестивалей современной хореографии в Витебске. 36-й по счёту фестиваль стал таким же приливом творческого вдохновения, а также принёс I премию за работу «ЖЫЛI…БЫЛI...».

— Фестиваль 2025 года подошёл к концу, а вы были на всех, начиная с самого первого! Какие чувства вы испытываете, когда эти ноябрьские дни IFMC завершаются?

— Наверное, самые острые чувства приходят на следующий день, в понедельник. В концертном зале «ВИТЕБСК» становится тихо. Всюду — и в коридорах, и на сцене. Может идти какое-то другое мероприятие, но это уже не то: нет этого постоянного движения. И, конечно, появляется понимание, что нужно отдохнуть, восстановить силы и двигаться дальше. Но за всю мою историю на IFMC бывало по-разному. Иногда уходишь совершенно опустошённым, а когда получаешь премию — улетаешь на крыльях вдохновения. С нашей студией тоже случалось и то, и другое. Мы через всё это прошли.

— На этом фестивале много говорят о Евгении ПАНФИЛОВЕ, которому могло бы исполниться 70 лет. Вы чувствуете, что он будто здесь, с нами, в эти дни?

— Несомненно. ПАНФИЛОВ — это и так отдельно стоящая, легендарная фигура. Я была на всех фестивалях, где собиралось столько талантливых людей — и многие из них творят до сих пор. Это очень знаковые имена: Николай Васильевич ОГРЫЗКОВ, которого, к сожалению, уже нет с нами, Татьяна БАГАНОВА и «ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ», «FINE FIVE». Здесь были настоящие легенды! Это тот плотный культурный слой, который никуда не денется — если ты им интересуешься, конечно. Ведь можно впрыгнуть в фестиваль и тут же из него выпрыгнуть, ничем не заинтересовавшись. А мы здесь воспитаны на том, чтобы узнавать, копать глубже, размышлять. Для этого есть вся информация. Просто начните копать — посмотрите, что здесь было, какие работы мы видели и которыми наслаждались. Но что я могу добавить о ПАНФИЛОВЕ? Всё уже сказано. Ведь он — часть нашей юности.

— На вечере памяти Панфилова вы показали номер «РЕВНОСТЬ», который когда-то стал лауреатом IFMC и который до сих пор все вспоминают. Пусть в 2025 году его исполнил не первый состав, но выступление было очень ярким. Как вообще это произошло тогда, более 20 лет назад, и как удалось повторить это сейчас?

— Это одна из особенностей нашего фестиваля — такие чудеса иногда случаются вдруг! Естественно, к этому чуду приложила руку Марина Геннадьевна РОМАНОВСКАЯ. Именно она понимает, как нужно вести этот корабль под названием IFMC. Если бы не она, ничего бы не получилось. Ведь Серёжа ТОЛКАЧ живёт далеко, у Марины БОБРИКОВОЙ маленький ребёнок. Никто не знает, как мы репетировали. Серёжа сначала сказал, что не сможет приехать, мы поплакали и успокоились. А потом вдруг всё сложилось, и мы начали восстанавливать номер. Серёга пересекает границу, присылает сообщение, этот самый «КРУЖОЧЕК», что «РЕВНОСТИ» быть! Всё это очень здорово. Так же здорово, как просто жить на белом свете.

— Номеру больше 20 лет, и вы, конечно, были тогда другим человеком. Спустя столько времени вы смотрите на эту работу по-другому?

— Идею и тему этого номера предложил первый исполнитель, Саша АНДРИЕНКО. Он и Настя КУРЖАЛОВА готовили его к сессии. Потом мы пошли в костюмерную концертного зала «ВИТЕБСК». У нас не было ничего — коллектив на тот момент существовал всего полтора года. И мы нашли там костюмы, которые принадлежали Марине АРИСОВОЙ. Они просто там лежали, возможно, после дизайнерского фестиваля «БЕЛАЯ АМФОРА». Саша и Настя танцевали в нём недолго. Позже номер восстановили Марина и Серёжа. И, конечно, они работали над ним больше всех. У каждого исполнителя — своё прочтение. Эту постановку просили показать многие, мы даже немного от неё устали. Но прошло время, и мы снова достали эту работу из архива. Помню, мы очень долго разрабатывали тему. Хореографию ставила я, музыка как-то удачно нашлась. Восстанавливать было легко. А сейчас я смотрю и думаю: какая интересная женщина я была. И мне в жизни удалось несколько раз победить чувство ревности. Хотя это очень сложный процесс. Но, как правило, ревность поглощает человека полностью и разрушает его.

— Это плохое чувство?

— Да. Оно меня разрушает, а я этого не хочу. Я не люблю никаких зависимостей, поэтому вот такое отношение мне нравится. Знаете, иногда говорят о «БЕЛОЙ» ревности — мол, это хороший, творческий зуд, когда видишь на фестивале классные работы, и это тебя стимулирует. Это может быть похоже на ревность, но это далеко не то чувство, о котором мы говорим в нашей «РЕВНОСТИ».

— «ЖЫЛI…БЫЛI...» — работа очень сильная. Я также обратил внимание, что она технически сложная: ведь с вами на сцене по сути хор и оркестр. Как вам удалось это совместить?

— Обычный репетиционный процесс. Мы подстраивались друг под друга, но где-то есть и момент импровизации. Надо знать нашего Лёшу АНИСЕНЮ, который играл на всех этих инструментах. Ребята-актёры выучили тексты без проблем. А Лёша каждый день приносил какую-нибудь новую штучку, которая звучала по-своему. И уже потом, выстраивая номер, я начинала разбираться, какой звук для чего характерен. И этот натуральный звук очень помогает.

— У вас заявлено два автора постановки — вы и Марина БОБРИКОВА. Как получилось такое соавторство?

— У нас с ней такое часто бывает. Марина занималась своей сложной сольной историей, потому что я просто не успевала. Это очень серьёзная командная работа. Я, конечно, могу иногда что-то поворчать, но ребята прекрасно меня понимают. И даже сейчас мы не раскрыли нашу работу до конца, не исчерпали её идею. Она настолько многослойна, что у неё ещё есть потенциал взлететь.

— Особенно приятно побеждать, когда в этой работе есть отголоски именно витебского фольклора. Не было риска, что даже не все члены жюри это оценят? Или всё-таки все регионы, и не только нашей страны, в чём-то универсальны?

— Я выстраивала работу так, чтобы любой человек — и тот, кто знает белорусский язык, и тот, кто не знает, или даже не расслышит текст, — смог всё понять без слов. Главное — визуализация. Шумы, шёпот... Сам текст даже не так важен. Он дополняет, является важной частью произведения, но у нас нет прямого соответствия между текстом и танцем. История, которая идёт на сцене, существует параллельно той, которую рассказывают артисты.

— Почему вы решили поставить работу на основе национальной истории? Почему эта тема для вас важна?

— Задачи обратиться именно к фольклору изначально не было. Нам просто стало интересно. Я много работаю с белорусской классической литературой в театре, поэтому эта тема всегда меня привлекала. А тут ещё и пласт мифологии. Всё это сложилось на уровне «А ДАВАЙТЕ!». Во время работы над постановкой у меня как раз был день рождения, и ребята начали дарить мне книги по фольклору. Но я вообще не собиралась в этом году участвовать в фестивале современной хореографии. А вот так получилось. А какие образы... Я видела иностранные образы, это, конечно, интересно. Но это — наше, родное, всё оно детально прорисовано и совсем не простонародное, не грубое. А у нас ведь и сапоги пропадали, и вещи... Вот мы прикоснулись к образам этих лесунов. И теперь они с тобой играться будут.